Здравствуйте.
«Но самое большое удивление вы бы испытали в тот момент, когда увидели свое имплицитное тело. Во-первых, оно бы оказалось во много раз больше того эксплицитного тела, которое вы привыкли видеть в зеркале. А во-вторых, его форма оказалась бы совсем не похожей на ваши привычные эксплицитные формы». (Лекция первая, глава «Платон знал многое»)
Одно из моих прежних увлечений (пока зрение позволяло) – славянская писанка. В далёком 2000 году я несколько дней не выходила из дома, с упоением расписывая писанку за писанкой. Потом, когда закончились продукты, вышла на улицу и с удивлением таращилась на всё вокруг - мне везде виделась тонкая сетка, которая проходила сквозь тела людей. Внутреннее состояние было ровное, наполненное, я очень была довольна результатом прожитых только для себя нескольких дней и не испытывала испуга, паники, лишь желание разобраться, что именно я вижу? Не стану описывать свои размышления и выводы. Допускаю самое точное объяснение в приведённом ниже отрывке исследователя- этнографа, и хочу спросить Вас, Сергей Леонидович, это описание имплицитного тела человека?
« – Ну ладно,- вдруг сказал он и указал на невесть откуда взявшуюся на пороге избы рыже-белую кошку. Дверь была растворена, и кошка, очевидно, случайно забрела к нам от соседей,- у кошки есть сознание, умник? Моя личность тут же использовала ситуацию, чтобы продемонстрировать мой победительный интеллект, и я мудрено пошутил словами из анекдота: – Ну так, немножко есть, конечно, едва-едва самой хватает!.. Степаныч не оценил моего остроумия. Просто наморщил в ответ лоб, подняв глаза. Я тут же бросился оправдываться: – Я хочу сказать, что, конечно, какое-то сознание у нее есть. Тогда Степаныч поднял палец и медленно и спокойно показал им на кошку. Кошка встрепенулась и подняла голову, словно почувствовала прикосновение. Тогда он так же медленно и с какой-то силой в движении повел пальцем, указывая ей путь ко мне на колени. И кошка пошла. Когда она оказалась уже у меня, я вдруг испытал приступ пронзительного страха: мне представилось, что сейчас он велит ей вскинуться, выпустить когти и оскалиться на меня!.. Кошмарный образ, и непонятно, что в таком случае делать. Но он просто показал ей пальцем на дверь, и она к моему и своему облегчению умчалась… Он не дал мне ни высказать восхищение, ни поделиться потрясением, он просто спросил: – Ну? Есть у нее сознание? Я изобразил недоумение, мне непонятно было, какое этот фокус может иметь отношение к сознанию. – Может, ты хочешь сказать, что она прочитала твои мысли?- наконец нашелся я.- Ты передал, а она прочитала? Он покачал головой, подумал и поманил меня пальцем, показав на лавку рядом с собой. Тут же целый обвал мыслей овладел мной. В этом было что-то унизительное. Вернее, я подозревал, что обращение со мной, как с кошкой, имеет целью меня унизить. К тому же я все равно не понимал, как это может быть сходно, ведь кошка явно шла управляемая, я же пойду осознанно. “Или не пойду!” – решил я и именно после такого решения начал подниматься с лавки! Но Степаныч поднял руку ладонью ко мне, и я понял, что что-то мешает мне распрямиться. В первый миг мелькнула мысль, что я зацепился за что-то одеждой, но я тут же ее отбросил, потому что ощущения были совсем другими. В следующий миг я подумал, что приклеился штанами. Но то, что меня удерживало, было не сзади,- я в него упирался! Что-то мягкое и упругое, исходившее из его ладони. Вот тут сравнение с управляемой кошкой снова вернулось, и я рванулся, но в результате лишь отлетел на скамью. Это было мое первое столкновение с накатом – так называли в Тропе бесконтактное воздействие. Я не знал ни силы такого воздействия, ни своих возможностей, но я дрался! Я не хотел сдаваться, я, что называется, озверел и раз за разом молча бросался на эту невидимую стену, чтобы снова быть отброшенным на скамью. Ничего не получалось, но я подумал, что если я сдамся, я потеряю веру в себя, и начал драться с еще большим остервенением. Если бы я тогда прорвался, я бы точно избил Степаныча до полусмерти. Но все мои рывки и скачки заканчивались на лавке, и я внезапно начал чувствовать отчаяние. В следующий миг пришла боль от того, что я ощущал себя смешным из-за этих телодвижений. В молодости я много дрался, бывало, что и получал, но когда я осознал, как со мной обходится этот старик, и насколько бесполезны все мои усилия, мелькнула мысль, что я могу и не выжить! Очевидно, мысли о смерти очищают, потому что после нее голова стала ясной, и мне захотелось научиться этому. И тут же Степаныч опустил руку. – Сознание у нас у всех, можно сказать, одинаковое,- сразу же заговорил он, не давая мне снова скатиться в переживание собственной униженности.- Мышление разное… Точнее, осознавание. А! Потом. Давай, смотри лучше… а то запутаешься только! Степаныч терпеть не мог рассказывать. Он или издевался надо мной, или показывал и учил работать. Рассказывал и объяснял впоследствии следующий учитель, Дядька. Степанычу же словно было некогда. Он встал и пригляделся ко мне внимательно. Я каким-то образом понял его вопрос и ответил: – Я в норме, давай,- и мне показалось странным, как легко в этом состоянии я простил его за разрушение моей личности, но тут до меня дошло, что это всего лишь необходимая часть моего первого посвящения. И тогда Степаныч раскрыл руки и начал двигаться вокруг меня. Что это было! Он действительно лепил меня как воск, и я знаю теперь, что должна чувствовать горячая свечка. Голова сохраняла пришедшую ясность и спокойствие. Лишь изредка мелькала мысль: не потерять бы, не выпасть бы только в жалость к себе или в обиды. Но заряд был настолько силен, да и интерес тоже, что меня хватило еще на целую ночь работ. Это было долгое и завораживающее священнодейство, которое не только описать, вспомнить сейчас почти невозможно. В нем больше не было ничего пугающего, хотя, как я сейчас понимаю, я утерял на то время и личность и мышление. Но зато я обрел видение, и оно со всей очевидностью показывало, что в пространстве вокруг разлита некая тонкоматериальная среда, плотность которой меняется по мере приближения к моему телу. Но и само тело есть лишь ее продолжение. – Вот сознание,- сказал в какой-то миг Степаныч, убедившись, что я вижу.- И тело сознание, створожившееся сознание… – Степаныч,- спросил его я, переполненный радостью откровения,- а как далеко это разливается от тела? Где оно заканчивается? Он какое-то время всматривался в меня, непонятно тяжело вздохнул и ответил почему-то грустно, почти с тоской: – Оно не заканчивается… нигде…»
Здравствуйте. Думаю, что нет.
Спасибо за ответ. Отрицательный результат - тоже результат.